Отзыв о Евгении Терегулове (С.Мусаелян)

С 6 лет мы учились в одном классе Центральной музыкальной школы при Московской консерватории, частенько сидели за одной партой, вместе ходили на концерты, в театры, музеи, ходили друг к другу в гости, вместе занимались, шалили, ухаживали за одними и теми же девчонками, ездили отдыхать, – в общем, жили одной семьей – вплоть до окончания школы.

Чтобы почувствовать атмосферу тех благостных лет, надо непременно сказать несколько слов о нашей необыкновенной школе и особенно о нашем классе. В нем учились замечательные пианисты – Люба Тимофеева, Катя Новицкая, Таня Рубина, Юра Смирнов-Тверской… Многие впоследствии стали профессорами консерватории (В.А. Коробов, А.П. Константиниди, А.Г. Голышев) и других музыкальных вузов. Композиторами-пианистами стали два моих одноклассника – Саша Беляев и Женя Терегулов. Все мы вместе учились и очень, очень дружили – боюсь, теперь так уже не дружат! Только теперь понятно, что в нашем классе учились выдающиеся личности, определившие во многом развитие российской культуры, но тогда мы этого не знали и общались как обыкновенные школьники, хотя у каждого в душе была своя музыкальная тайна-загадка, свой богатый внутренний мир и свои амбиции! Я до сих пор вспоминаю школьные капустники – викторины на эрудицию. Жора Хереско, отличный пианист и дирижёр, во втором классе наизусть читал Евгения Онегина, Женя Терегулов прекрасно знал древнегреческую мифологию. Валя Ермаченко как-то на спор за две недели выучил наизусть англо-русский словарь на 20 тысяч слов. Саша Беляев с детства обладал удивительной способностью без подготовки читать и писать тексты справа налево. Причем писал Саша левой рукой зеркально! На переменках к пианино было невозможно подойти – играли Рахманинова, Бетховена, «Исламей», «Блуждающие огни», джаз. Люба Тимофеева, приходя на день рождения к однокласснику, тут же садилась за инструмент, и до конца вечера её руки постоянно что-нибудь играли. Музыка звучала в наших ушах, сердцах и душах постоянно, даже во время отдыха.

Я мог бы написать целую книгу о каждом из нас, но сейчас хочу вспомнить Женю.

С детства Женя носил очки, и отчасти поэтому к нему привязалась кличка «Профессор». Даже его учительница фортепиано, Серафима Семёновна Никифорова, всегда с улыбкой обращалась к нему по-немецки «Herr Professor». Но не только за его солидный, представительный с детства вид – Женя с самых ранних лет любил анализировать. В любом произведении он находил структуру, «скелет», хотя в ранней юности занимался исключительно фортепиано. Композиторские опыты скорее напоминали импровизации. Он любил подражать манере Баха, Шопена, Рахманинова, Скрябина … Женя был очень «крепким» пианистом, и никто из нас не думал, что он станет композитором (в нашем классе эта специальность была не особенно в почёте).

В консерватории студент Терегулов учился композиции у Тихона Хренникова. Роль этого замечательного человека и композитора в формировании Жени как музыканта – огромна. Если в школе почерк юного композитора был скорее подражательным, то в консерватории его язык становится индивидуальным и очень глубоким. Жене Терегулову во всех сферах человеческой деятельности были глубоко чужды поверхностность и внешние эффекты. К окончанию консерватории его композиторская техника стала совершенной. Он смело берется за любые формы (фортепиано соло, вокальные циклы, симфонические опусы и пр.). Произведения того периода отличаются смелостью, новаторскими приемами и разнообразием жанров.

Говорить о Терегулове как о пианисте и композиторе и не сказать ни слова про Терегулова-музыковеда-методиста было бы крайне несправедливо. Женя оставил бесценные работы о Й. Гайдне, И.С. Бахе, расшифровал и систематизировал мелизматику и особенности барочного стиля и многое другое.

Терегулов проявил себя также как блестящий талантливый организатор и руководитель, долгое время работая заместителем директора своей alma mater (ЦМШ). Женя оставил нам богатство в лице своих многочисленных и преданных учеников. Они свято чтут его память и пропагандируют творческое наследие.

Личная жизнь Терегулова складывалась непросто. Он был женат несколько раз, но лишь к пятидесяти годам нашел, наконец, свою Музу – половинку в лице замечательной Лиды, его верной подруги, единомышленницы и тоже замечательного музыканта и педагога. Я счастлив, что являюсь другом их семьи. И теперь, когда Женя безвременно и нелепо покинул нас, Лида является моим полноценным другом. Часто бывая у них дома, я испытывал подлинное наслаждение, наблюдая за их ИДИЛЛИЕЙ. Очень жаль, что она длилась недолго, хотя десять лет СЧАСТЬЯ – это тоже большой подарок от Бога.

«К сожалению», Терегулов при внешнем благополучии и респектабельности был очень скромным, застенчивым и крайне щепетильным человеком. Только к концу своей жизни даже я – его близкий старинный друг – узнал и навеки полюбил его замечательные композиторские опусы, фортепианные записи и методические пособия. Я бывал на его концертах-лекциях, посвященных Гайдну, Шуману, Шопену и никогда этого не забуду. По его методическим пособиям историю исполнительства преподают во многих музыкальных учреждениях России. Женино творчество известно в США и Европе, но это «капля в море» для такого ГРОМАДНОГО ДАРОВАНИЯ.

Женечка сгорел в этой жизни, как свеча! В ноябре 2010 года мы вместе справляли мой юбилей. Он был на всех концертах, радовался за меня, хвалил мои фортепианные и дирижерские «находки». А через пару месяцев всё внезапно кончилось … Я был почти всё время с ним. С ним и с его верной Лидой. Женька всё знал и мужественно боролся за жизнь. Он так любил Лиду, что перед смертью сказал мне: «Я цепляюсь за любые, даже идиотские шансы только ради неё. Ей будет очень трудно без меня, и я страдаю от бессилия помочь ей».

Последние дни Женя поражал нас своим бесконечным мужеством. Он жил как МУЖЧИНА, и ушел тихо и благородно. На концертах памяти исполнялись его произведения. Мы все сидели в зале, опустив глаза и затаив дыхание. Перед нами предстал ВЕЛИКИЙ МУЗЫКАНТ! Музыкант, подлинное Величие которого будет открываться день за днем. Его музыкальное наследие потрясает и облагораживает наши засохшие в этой тяжелейшей жизни души!

Дорогой мой друг Женька! Спасибо тебе! Я счастлив, что жил в одно время с тобой, и ты называл меня другом.